Двенадцать цезарей - Страница 56

Поражение Виндекса ненадолго пошатнуло уверенность Гальбы. Он удалился в Клунию, городок на севере провинции. Здесь ход римской истории был предрешен своевременными находками в храме Юпитера. В прорицании, о существовании которого было объявлено во сне одному из жрецов, говорилось: «Будет время, когда из Испании явится правитель и владыка мира». Реакция Гальбы была быстрой и энергичной. Из знатных людей провинции он создал собственный «сенат» с целью обеспечить себе поддержку. Присвоив доходы от имперской собственности в провинции, он начал увеличивать численность войск, находящихся в его распоряжении. Такая политика (практичная — с одной стороны — и намекающая на республиканские конституционные ценности — с другой) помогла укрепить решимость Гальбы, когда он узнал, что Нерон отправил войска под командованием Петрония Турпилиана и Рубрия Галла, чтобы подавить восстание (Галл перешел на сторону Гальбы, а солдаты Турпилиана разбежались).

Однако главное предательство, сделавшее Гальбу императором, произошло в самом городе.

Некий авантюрист низкого происхождения взял на себя роль человека, возводящего на трон императоров. В первую очередь его мотивом было, вероятно, самосохранение.

Нимфидий Сабин был сыном императорского вольноотпущенника. Благодаря небрежному подходу Сабина к правдивости его отец неизвестен, но основными претендентами считаются гладиатор по имени Марциан и император Гай Калигула. Будучи в 65 году префектом претория вместе с Тигеллином, спустя три года он интригами добился практически полного контроля. Это был опьяняющий успех для человека с неуемным честолюбием, лишенного угрызений совести. Явно более осведомленный, чем Нерон, о масштабе волнений, вспыхнувших по всей империи, Нимфидий вступил в расчетливую игру. Он решил заявить о своей лояльности к Гальбе. Он заручился поддержкой преторианской гвардии, чья преданность потомкам Августа прежде была их козырной картой.

Это было нелегким делом, но, как покажет время, Нимфидий не отступал перед трудностями. Вечером 8 июня он объявил преторианцам, что Нерон бежал из города и что они, личные телохранители, остались без императора. Затем от имени Гальбы, позволив себе вольно обойтись с богатством, которое, по его предположению, в скором времени окажется в его руках, Сабин пообещал легионерам невиданное доселе денежное пожертвование: тридцать тысяч сестерциев на человека. В тот же день сенат объявил Гальбу новым принцепсом Рима, а Нерон покончил жизнь самоубийством.

Но если Нимфидий правильно просчитал ситуацию и настроение своих людей, то он недооценил нового хозяина. Обещанные деньги так и не выплатят, и очень скоро нарушенные обязательства станут одной из причин смерти Гальбы.

Новый император, по словам Светония, «выступил в путь, одетый в военный плащ, с кинжалом, висящим на груди» — образец воинской решительности, если не принимать во внимание физическую дряхлость. В августе в городе Нарбо-Марциус со всеми знаками внимания и почтения он встретил представителей сената, приняв их со скромным достоинством, несомненно слепо подражая раннему Августу. Он нарочито откровенно отказался пользоваться дворцовой мебелью, присланной Нимфидием из Рима (фактически он игнорировал этот подарок): возложенная на него власть предусматривала служение государству на протяжении всей жизни, а не показные торжественные приемы, требующие подобных декораций и изысканных костюмов. В таком духе были выпущены первые монеты, провозглашавшие мессианские качества императора без намека наличное великолепие. Тщательно продуманные и пропагандистские, как и вся имперская монетная система, они удачно сочетали атрибуты Гальбы с признанием роли сената (у которого практически не было никакой роли, кроме поддержания видимости совместной деятельности в чрезвычайных обстоятельствах). Сенаторы засвидетельствовали, что император избран «сенатским постановлением за заслуги по спасению римских граждан» (ни больше ни меньше), и предсказуемо воспели мир, безопасность, свободу, гармонию (это качество Гальба поставит под угрозу в первую очередь) и, что более спорно, справедливость нового императора (время покажет, что мстительный Гальба истолковывал этот термин в соответствии со своими суровыми требованиями). Вопреки последующим событиям начало правления Гальбы было отмечено бескорыстием и развитым чувством гражданского долга: старомодное отношение к обязанностям перевешивало личную выгоду. Исчезли сомнения в кандидатуре Гальбы, которые могли существовать у многих тем летом, когда легионы и авантюристы диктовали условия вслед за смертью Нерона.

В конце октября или начале ноября Гальба прибыл в Рим, завершив «долгий и кровавый путь», как говорит о нем Тацит. Тем вечером в театре шли ателланы — популярные в Республике комедии грубого юмора и скабрезной буффонады (говорили, что даже Сулла занимался написанием ателлан). Здесь много смеялись — в основном, по свидетельству Светония, над Гальбой. Причиной было то, что в ателланах, предвестнике пантомимы и комедии дель арте, использовалось небольшое число неизменных персонажей, среди которых были толстощекий обжора, клоун и глупый старик на пороге старческой немощи. В этом представлении стариком был деревенский скупердяй по имени Онисим. «Шел Онисим из деревни», — начали актеры. Послышался смех, который стал распространяться, как рябь по воде. Песню подхватили зрители. Когда она закончилась, начали снова. Потом еще раз, сопровождая слова жестами и ужимками. Снова и снова они смеялись над Онисимом-Гальбой. Этот смех был рожден не только весельем, его подпитывал страх, так как толпе были известны слухи о случившемся за пределами театра, и то, что она слышала, вселяло дурные предчувствия.