Двенадцать цезарей - Страница 76

Этот путь был по необходимости неортодоксальным. Веспасиан не имел права на трон, никаких оснований на верховную власть, никаких причин рассчитывать на высокое положение: кастовая система не оставляла ему надежды для имперских стремлений, как и в случае с Отоном, но в отличие от последнего он мог размышлять над несчастливой историей мимолетного возвышения. Позиция Веспасиана напоминала положение Вергиния Руфа, командира всаднического сословия, выбранного германскими легионами императором после самоубийства Нерона. Руф, которому дважды предлагали трон, отказался по причине не слишком высокого происхождения. В конце концов, как мы видели, после продолжительного и многозначительного молчания он предложил свою поддержку безупречно аристократичному Гальбе, ветерану двора императрицы Ливии. Он завещал высечь на своем надгробном памятнике надпись: «Здесь лежит Руф, который после победы над Виндексом не взял власть, но отдал ее отечеству».

До того как Вителлий разгромил Отона, о принципате Флавиев нельзя было даже мечтать. Тратя свои кровные деньги в интересах Рима под жарким солнцем Африки в 63 году, Веспасиан не мог иметь ни малейшего представления о том, что ожидает его в будущем. Возможно, он негодовал по поводу судьбы, которая выбрала ему незавидное назначение с таким нищенским вознаграждением. В действительности у Веспасиана в Африке не было никаких денежных вознаграждений. Проконсульство дорого обошлось ему в финансовом отношении. Завершив обязанности, он вынужден был все свои имения заложить брату и поселиться в Риме в бедности, как и после службы эдилом и квестором, когда делил дом с соседями в малоприличном районе. В данном случае, чтобы поддержать семью, он занялся торговлей мулами. Это было унизительное ремесло, которое указывает на непрочность его положения как «нового человека» и чужака в окружении Нерона. Очевидно, что он был не способен принять как должное ни прибыльную благосклонность императора, ни удобную «страховку» не заработанных им самим семейных денег, поскольку богатство отца было потрачено на удовлетворение сенаторских амбиций двух сыновей. Стиль Светония при описании этого занятия Веспасиана подтверждает острую необходимость в деньгах. Подразумевает ли автор непорядочность Веспасиана при сделках с мулами, подобную той, которую в настоящее время проявляют торговцы подержанными автомобилями, чтобы выгоднее сбыть второсортный товар? Он определенно представляет эту деятельность без всякого снисхождения. Частное предпринимательство Веспасиана привело его обратно на землю предков и вернуло неаристократический статус. Даже для человека, который впоследствии с честью управлял Римом, это заслуживало всего, что угодно, кроме похвалы.

Проконсульство было получено по жребию, а не в качестве подарка от Нерона. Но именно Нерон совершенно непреднамеренно пришел на выручку Веспасиану в середине шестидесятых годов. Император поставил его во главе трех легионов в восставшей Иудее. Со временем падение Нерона окажется таким же значимым фактором для восхождения Веспасиана, как и поддержка легионов, которые император ему передал. Полученное от Нерона назначение не было вознаграждением. Менее чем за год до отъезда на Восток Веспасиан сыграл в «русскую рулетку» с законом об оскорблении величества. Путешествуя в свите Нерона в поездке по Греции, бывший консул и торговец навлек на себя немилость во время выступления императора. Точные обстоятельства неясны. То ли Веспасиан действительно заснул, как указывают источники, то ли имел глупость просто рано уйти. Вряд ли это имело большое значение. Достаточно отметить утверждение Светония о том, что были установлены драконовские меры, дабы не мешать Нерону петь. Некоторые женщины рожали в театре, чтобы не вызвать неудовольствие двора своим уходом, а «многие, будучи не в силах более его слушать и хвалить, перебирались через стены, так как ворота были закрыты, или притворялись мертвыми, чтобы их выносили на носилках». Из-за этого проступка эллинские каникулы Веспасиана были прорваны, и он поспешно бежал в изгнание прочь от императорского гнева. К счастью, через полгода настроение Нерона изменилось. Проверенное воинское мастерство и отсутствие аристократизма вкупе с недавним грехом перевесили недостаток воспитания и тонкого вкуса.

В феврале 67 года восстание в Иудее открыло перед Веспасианом новые возможности. Кроме того, оно позволило вернуться на государственную службу и в дальнейшей перспективе, независимо от Нерона, получить политическую опору. Не будь Первой Иудейской войны (прозаически названной иудейским историком Иосифом Флавием величайшим бунтом), поддержки наместника Сирии, Гая Лициния Муциана, и нового назначения, Тит Флавий Веспасиан не стал бы десятым цезарем Рима и родоначальником второй императорской династии. Этот сказочный поворот судьбы, как и продвижение Флавиев из Реаты в сенат, был оставлен в наследство Юлиями-Клавдиями.

Светоний мало отличается от других историков Веспасиана, так как тоже воспринимает его назначение в Иудею как дар свыше. «На Востоке распространено было давнее и твердое убеждение, что судьбой назначено в эту пору выходцам из Иудеи завладеть миром», — пишет он. Радостное облегчение Светония очевидно. В тот момент, когда впоследствии обожествленный человек стоит на пороге предательства, готовый захватить империю для себя, на помощь историку приходит провидение. Путь Веспасиана предсказан, предопределен, его продвижение прописано судьбой и выражено знамениями: в этом вопросе не может быть никаких личных амбиций или корыстолюбия. Обожествление императора оправдывается предзнаменованиями. Светоний, разумеется, дает собственную интерпретацию этого «давнего и твердого убеждения» в иудейских правителях мира. Он считает таковыми Веспасиана и Тита, хотя до 67 года они не были знакомы с этим регионом: один родился на ферме в пятидесяти милях от Рима, второй — в квартале многоквартирных домов этого города. Тем не менее в каком-то смысле оба действительно «родились» в Иудее, поскольку их римский характер закалился в суровом испытании войной. Современные читатели могут по-своему истолковать этот фрагмент.